Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Страны и регионы
Города России
Страны мира

Досье

Публикации

напечатать
  следующая публикация  .  Все публикации  .  предыдущая публикация  
Литература – это та же теория
Александр Иличевский поставил точку в споре физиков и лириков

20.04.2008
Интервью:
Ольга Рычкова
НГ Ex Libris, 17.04.2008
        — Александр, ваши литературные достижения — книги, премии — известны. А в области теоретической физики успехи были?
        — В 12 лет поступил в заочную физико-техническую школу при МФТИ, потом — в знаменитый интернат Колмогорова, потом в МФТИ... В институте попал в теоретическую группу академика Льва Петровича Горькова при Институте теоретической физики имени Ландау в Черноголовке. Горьков любил повторять: «Вы все хотите заниматься теорией поля. Но прежде надо научиться зарабатывать деньги. А их вы сможете зарабатывать, если будете хорошо знать физику твердого тела». Только сейчас понимаю, насколько Лев Петрович был прав: все достижения цивилизации основываются на физике твердого тела... Что касается научных результатов, особо выдающихся открытий не было — статьи, публикации... Мне как ученому не повезло: интерес к науке стал убывать по мере нарастания интереса к литературе.
        — Научная картина мира тоже по-своему поэтична, чем же «взяла» литература?
        — Я недавно написал на эту тему коротенькое эссе «Хвала теории», посвященное 100-летию Ландау. Когда люди создают научные модели и «сон разума» отражает реально существующие свойства мироздания, это кажется совершенно невообразимым. Первое, что приходит в голову: если человек создан по образу и подобию Творца, есть обратная связь, и Вселенная отражается в нашем разуме. Литература на самом деле та же теория. Создавая модель мироздания в виде художественного произведения, мы точно так же (или очень похоже) «вскрываем» в данном произведении какие-то фундаментальные законы. Если повезет.
        — То есть ваша проза — это проза физика и математика?
        — По большому счету, я бы не разделял физиков и лириков. Если человек занимается развитием цивилизации, он должен изучить фундаментальную науку, а уже потом переходить к гуманитарным областям. Примат науки очевиден, и Бога в ней гораздо больше, чем в любой другой области, включая религию. Наступает пора ортодоксального модернизма — в том понимании, что все сферы человеческой деятельности должны включать достижения науки.
        — Почему же вы не стали совмещать научные занятия и писательство? Одной литературой не проживешь, и вы все равно вынуждены заниматься журналистикой. Или это дает больше впечатлений, «жизненного материала»?
        — Наука забирает и ум, и душу ничуть не меньше, чем литература. Да и невозможно писать и ничего не знать о жизни — сначала нужно пройти какие-то «университеты». Как Горький или Бабель, хотя не дай Бог никому отправиться в «университет» под названием «Первая конармия», почерпнуть там весь этот ужас, а потом извлекать из него высшие смыслы... Я, к сожалению, не могу выдумывать — это большой недостаток для писателя. Поэтому мне нужно путешествовать, ездить, смотреть... Сейчас заканчиваю роман, и местность, в нем описанная, мне хорошо знакома: бывал там неоднократно — более того, там родился... Хочется туда вернуться, чтобы завершить роман непосредственно «на натуре».
        — То есть все странствия ваших героев автобиографичны?
        — Долю вымысла трудно вычленить, поскольку все-таки это художественный текст, но персонажи не высосаны из пальца.
        — Вам никогда не приходило в голову поучиться на писателя — поступить, например, в Литературный институт?
        — Когда я был студентом Физтеха, одна моя сокурсница параллельно училась в Литинституте. Я смотрел на нее и думал: «Вот это опыт, надо и мне попробовать». И попробовал: взял свои стихи, поместил в конверт и отправил в литинститутскую приемную комиссию. Пришел ответ, что мое творчество интереса не представляет. Но обиды не было, наоборот: стало понятно, что если не двигаться против течения, ничего не получится.
        — А был в вашей жизни человек, которого можете назвать своим «литературным папой» (или «мамой»)?
        — Мне чрезвычайно повезло: более десяти лет назад я начал переписываться с поэтом Алексеем Парщиковым и обрел в нашем общении настоящую опору и полноценное ученичество, которое продолжается до сих пор. И, надеюсь, не иссякнет.
        — Когда вышел сборник «Пение известняка», вы заявили, что тем самым бросаете вызов книжному рынку, на котором рассказы не так популярны, как романы. Но ведь это странно: сегодня у людей очень мало времени на чтение, и, по идее, востребован должен быть именно рассказ — как жанр более короткий.
        — Сначала объясню, откуда взялся такой пыл — «бросить рынку вызов» и прочее. Это следствие нашей бурной дискуссии с Алексеем Слаповским, который в Живом Журнале посетовал, что сейчас не пишет рассказы, поскольку они не имеют коммерческой ценности. Я задумался: почему романный жанр коммерчески так раздут? Очевидно, что написать толстый роман гораздо проще, чем толстый сборник рассказов — это раз. Во-вторых, роман — это жанр, который не то чтобы растлевает читателя, но делает его более ленивым. Когда начинаешь читать рассказ, отложить его уже невозможно, а роман можно мусолить и месяц, и два, и всю жизнь (если он того стоит). Хотя, если рассказ удачный, то с экзистенциальной точки зрения в жизни читателя что-то должно измениться, как и после чтения толстого романа. Это касается и стихов, которые еще короче рассказов и в этом смысле очень выгодный жанр — выгодный для Бога... То есть мой запал на самом деле происходит из тех же запасников, которыми питался Бродский: будучи поэтом-лауреатом США он предлагал заняться выпуском поэтических антологий, которые раскладывались бы во всех гостиничных номерах и продавались во всех супермаркетах. Может быть, я много на себя беру, сосредотачиваясь на собственной книжке, но я отношусь к ней как лучшему из того, что сделал, она мне дико нравится.
        — Если бы вам предоставили возможность, чьим критическим отзывом (в качестве предисловия или послесловия) вы бы снабдили свой последний сборник?
        — Был бы абсолютно счастлив, если бы это сделала Алла Николаевна Латынина. Или Сергей Беляков. Или Ирина Бенционовна Роднянская. Или Алексей Парщиков. Или Владимир Губайловский. Или Михаил Бутов. Или Михаил Эдельштейн. К счастью, можно продолжить.
        — Складывается впечатление, что вы обласканы критикой...
        — Я?! Обласкан?! Критикой?! На самом деле столько злопыхателей... Хотя мне важно не то, положительный отзыв или отрицательный, а то, насколько он глубокий. И таких откликов я могу насчитать штук семь — не больше. Но меня это не особенно волнует, потому что у нас вообще очень мало талантливых критиков. В лучшем случае это люди, которые добротно знают свое дело, в худшем — те, кто с помощью критики решает не относящиеся к литературе задачи.
        — А «простые читатели» отозвались на «Матисса» и другие книги?
        — Да, и это счастье большое. Выяснилось, что «Матисс» реально продается, а недавно я выступал на радио «Культура» — и даже поговорить толком не удалось: не хочу хвастаться, но была куча звонков и хороших слов. Радостное недоумение вызывает тот факт, что «Матисса» читают люди от 22 до 60 лет. Серьезный вес молодежи среди моих читателей — это чудо совершеннейшее: я не понимаю, как 20—25-летние могут находить что-то интересное в романе, в котором речь идет о тех годах, когда они были младенцами... И не просто читают — например, в ЖЖ я встретил чрезвычайно глубокий разбор «Ай-Петри»: человек (не профессиональный критик) всерьез рассматривает проблему главного героя и повествователя, говорит о неудачах... Это чрезвычайно полезно мне как писателю.
        — А насколько полезно писателю участие в различных литературных конкурсах?
        — Как ни глупо звучит, но я пожелал бы всем получить хотя бы одну премию. Если человек что-то делает, он должен за это отвечать. На Западе, мне кажется, премии не особенно важны, а у нас в отсутствие должного экспертного сообщества они играют отчетливую роль.
        — Как известно, у литераторов есть такой обычай — в круг сойдясь, оплевывать друг друга. У вас не наступило разочарование от «изнанки» литературной жизни?
        — Литературную жизнь устранить невозможно, иначе устранятся и сами литераторы, и литература как таковая. Разочаровывает не «изнанка» сама по себе, а странный, смутный механизм возникновения мнений. Придя в литературу из науки, я поначалу сильно раздражался, поскольку в науке оценка происходит по ясным критериям: решил задачу — молодец, нет — иди и работай дальше. А в литературе нет того алгоритма, по которому можно поставить писателю оценку. Но у меня сложился свой круг общения — и немалый. И это означает, что и среди писателей есть приличное количество приличных людей, которые способны различать литературу и литературную жизнь.
        — Ваша коллега по перу и соперница по литературным конкурсам Людмила Улицкая как-то обмолвилась, что считает себя дилетантом: мол, попишу-попишу — и пойду заниматься чем-нибудь другим. Вас подобные мысли не посещают?
        — Подождите, я в литературе только начал, я еще ничего не успел! Да и не было никогда возможности просто сидеть на даче, где многократно увеличивается работоспособность, писать и получать за это деньги. Хотя замыслов хоть отбавляй — и все они романного свойства. И рассказы постоянно возникают, но я их блокирую, потому что в ближайшее время нужно закончить роман. В «Пении известняка» есть рассказы, которые являются главами недописанного романа «Суббота Апшеронского полка», который вряд ли будет опубликован. А если и будет, то очень не скоро.
        — Многие писатели скрывают названия своих неоконченных вещей — боятся сглазить...
        — В Бога надо верить, а не в приметы!


  следующая публикация  .  Все публикации  .  предыдущая публикация  

Герои публикации:

Персоналии:

Последние поступления

06.12.2022
Михаил Перепёлкин
28.03.2022
Предисловие
Дмитрий Кузьмин
13.01.2022
Беседа с Владимиром Орловым
22.08.2021
Презентация новых книг Дмитрия Кузьмина и Валерия Леденёва
Владимир Коркунов
25.05.2021
О современной русскоязычной поэзии Казахстана
Павел Банников
01.06.2020
Предисловие к книге Георгия Генниса
Лев Оборин
29.05.2020
Беседа с Андреем Гришаевым
26.05.2020
Марина Кулакова
02.06.2019
Дмитрий Гаричев. После всех собак. — М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2018).
Денис Ларионов

Архив публикаций

 
  Расширенная форма показа
  Только заголовки

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service