«М-м-много! м-м-много!» — кричал в изнеможении один полувымышленный персонаж, не в силах вынести преизобильного течения русской литературной жизни. Этот же стон раздается в весенних блогах по поводу многочисленных поэтических фестивалей, в самом деле расплодившихся до степеней, прежде небывалых: с конца марта по начало мая значимые групповые поэтические чтения прошли в Саратове, Чебоксарах, Челябинске, Перми, Новосибирске, Норильске, Нижнем Новгороде, не говоря уже про юбилейный, 15-й, Фестиваль свободного стиха в Москве.
Жалобы блоггеров (принадлежащих большей частью не к публике, а к литературной же общественности) сводятся преимущественно к тому, что ездят по всем этим городам примерно те же авторы, притом слушают друг друга плохо, злоупотребляют возлияниями и вообще не являют собой должного примера ни для читателей, ни для младшего литературного поколения. Притом упускается из виду, что замечательны поэты бывают обыкновенно вовсе не примерным своим бытовым поведением и что на берега Волги или, паче того, Оби они отправляются не затем, чтобы слушать друг друга: сформировавшееся, устойчивое ядро постоянных участников различных фестивалей — в диапазоне от брутального трибуна «улицы безъязыкой» Андрея Родионова до утонченного наследника символистов Алексея Кубрика — представляет собой, собственно говоря, довольно репрезентативную выборку из общего массива современной русской поэзии, с поправкой на маломальскую житейскую совместимость с собратьями и на готовность к частой перемене мест. А о том, насколько эффективны в сегодняшней ситуации подобные десанты поэтических бригад, можно составить впечатление по одному простому обстоятельству: еще три года назад Нижний Новгород был представлен на российской литературной карте считаными тремя-четырьмя именами, а теперь девушки, ловившие каждое слово выступающих на местном поэтическом фестивале «Стрелка», одна за другой перемещаются в круг финалистов молодежной литературной премии «Дебют» и в число авторов столичных журналов. Региональная литературная среда уже настолько ожила, что итоговый сборник городского творческого конкурса «Молодой литератор» совершенно не стыдно читать (а это, между прочим, большая редкость).
И, однако, тот же вопль — «м-м-много! м-м-много!» — впору было испускать на минувшей неделе, когда весенний фестивальный марафон завершился в Киеве грандиозным поэтическим фестивалем «Киевские лавры», третьим по счету.
В отличие от своих российских коллег, действующих в рамках весьма скромных грантов, а то и вовсе без денег, координатор «Лавров», поэт и главный редактор журнала «Шо» Александр Кабанов, может ни в чем себе не отказывать: его фестиваль поддерживает своими средствами другой поэт, Владимир Костельман (книга в московском издательстве «ОГИ», публикации в журналах «Интерпоэзия», «Русский переплет» и др.), в свободное от сочинительства и от участия в популярной украинской фолк-рок-группе «Ремонт воды» руководящий корпорацией Fozzy Group, личное состояние 305 миллионов долларов (по данным украинского журнала «Фокус»). Поэтому число участников «Киевских лавров» — далеко за сотню, и можно было бы, вероятно, назвать этот проект крупнейшим русскоязычным поэтическим фестивалем (наряду, разумеется, с Московской международной биеннале поэтов Евгения Бунимовича), если бы наравне с русской поэзией в Киеве не была представлена украинская (и, в куда меньшем объеме, белорусская). А если учесть, что на этот раз программа «Лавров» оказалась хитроумно сплетена с фестивальной программой проходившего в те же дни Форума издателей Украины (несколько угрожающе озаглавленной «Книга — это оружие»), то размах событий и вовсе начинает поражать воображение.
Как и Бунимович, Кабанов прибегает к построению фестиваля по лоскутно-мозаичному принципу: каждый лоскуток программы — на совести и ответственности какого-либо журнала, издательства или иной литературной институции. «Новый мир», «Знамя», «Октябрь», «Новое литературное обозрение», московское издательство «Время» и петербургский «Геликон +» получают в свое распоряжение площадку и квоту на ввоз собственных авторов. За более известных и популярных авторов разворачивается борьба: за какую команду они будут играть, на чью мельницу будет лить воду отправившийся в Киев прямиком с церемонии вручения премии «Поэт» Тимур Кибиров, в чей контекст предпочтет встроиться признанный классиком везде (кроме поэтического журнала «Арион» — впрочем, на фестивале не представленного) Алексей Цветков? Самые востребованные соглашаются на несколько выступлений по ходу пятидневной программы, самые витающие в облаках — на выступления на разных площадках в одно и то же время. С неизбежностью возникают и другие накладки, недоразумения и странности: вечер журнала «Знамя» на середине закрывает администрация Киевского Дома актера, которой срочно понадобился зал под что-то другое; авторы и слушатели, явившиеся на поэтические чтения в Киевский планетарий, напротив, некоторое время дожидаются у запертых дверей окончания лекции про звезды, причем все это в окружении бушующего, можно сказать, в коридорах планетария вещевого рынка; блестящий поэт Демьян Кудрявцев читает стихи перед четырьмя слушателями (еще три акции идут в других местах), а автор этих строк, выступив с конферансом в программе собственного журнала и с переводами в программе молодых украинских поэтов, напрочь забывает про свое выступление со стихами, является на него без текстов и не может вспомнить более восьми строчек... Этот же элемент безумия, неупорядоченности, спонтанности вызывает к жизни и самые яркие страницы фестиваля. Например, презентацию антологии новейшей харьковской поэзии, проведенную ее составителем, харизматическим лидером современной украинской литературы, 34-летним Сергеем Жаданом в форме рок-концерта, на открытой сцене во дворе художественной галереи «Лавра», с мальчиками и девочками, прыгающими вокруг огромной лужи под тексты самого Жадана, исполняемые автором в сопровождении группы «Собаки в космосе». Или финал программы «Нового литературного обозрения», когда на сцену экспромтом поднялись вместе лауреат главного приза фестиваля одесский поэт Борис Херсонский — патриарх по наружности, летописец истории вековых мытарств восточноевропейского еврейства, возведенной в ранг универсальной экзистенциальной притчи, — и гроза эстрады, хроникер то страшного, то травестийного городского дна Андрей Родионов, совершенный бандит с виду, — и стали читать стихи по очереди, слушая друг друга с видимой влюбленностью...
Впрочем, даже и без этих или нескольких других моментов наивысшей кристаллизации вещества поэзии по ходу фестивальной программы — «Киевские лавры-2008» предоставляли возможность исключительно широкого и разностороннего знакомства с современным положением дел в русской и украинской поэзии. Но... тем, кто так или иначе с ним уже знаком. А что — даже при условии самоотверженной пятидневной беготни с утра до вечера по разным площадкам — могли понять во всем этом непосвященные, неподготовленные слушатели? По каким признакам могли бы они догадаться о том, как соотносится с целостной картиной представляемый данным куратором фрагмент литературного пространства? А о том, что гости фестиваля, мягко скажем, неравнозначны, и ни Михаил Айзенберг с Бахытом Кенжеевым (признанные мэтры), ни Дина Гатина с Анастасией Афанасьевой (безусловные звезды младшего поколения) вообще-то не должны писаться через запятую с каким-нибудь Леонидом Борозенцевым?..
И выходит, что слишком хорошо — тоже нехорошо, слишком широкое представительство всего и вся в одном культурном проекте лишает его ориентирующей функции. Чтобы удостовериться в этом, можно, конечно, пробежаться по блогам и обнаружить жалобы участников на то, что «поэтические фестивали совершенно бессмысленны», ибо там «не происходит взаимопроникновение разных литературных тусовок» (Михаил Айзенберг почему-то не идет брататься с Леонидом Борозенцевым), и беглые отзывы полуслучайной публики, сводящиеся к тому, что вроде бы что-то и понравилось, но понять, что к чему, так и не удалось. Однако можно и не спешить, а выждать пару лет и посмотреть, появится ли в Киеве, как в Нижнем Новгороде, новая поросль ярких молодых авторов. Если вдруг появится — значит, все-таки все с «Киевскими лаврами» в порядке. А если нет — значит, надо по-другому.
|
