Край древесного листка
Авангардист Летцев в арьергарде импрессионизма

Юлия Качалкина
НГ Ex Libris, 04.09.2003
Досье: Виктор Летцев
        Виктор Летцев. Становление: Стихотворения. — М.: Новое литературное обозрение, 2003, 95 с.
        В фамилии автора «Становления» — одного из самых радикальных поэтов русского авангарда 1970-1980-х годов — уже угадывается полет. По мере углубления в его первый и пока единственный стихотворный сборник догадка обрастает новыми убедительными подробностями смысла: «Становление» — это гимн подвижности и текучести окружающего нас мира, в котором ни одна вещь не завершена, но совершенна в своем замысле. Вообще всегда необходимость писать о поэзии прозой ставила меня в тупик: как же можно «иначить» единство стихотворного высказывания, пытаться сделать его понятнее, пересказывать, наконец? И в случае Летцева дела обстоят еще труднее — его звенящие на самой высокой ноте верлибры, лишенные каких бы то ни было примет пунктуации и синтаксиса, не перескажешь, если даже захочешь, если даже выучишь наизусть — не воспроизведешь. Каждое произведение Летцева рождается в момент соприкосновения читательского взгляда с текстом, напечатанным на листе плотном и белом, почти альбомном. Почти для акварельных эскизов в школе рисования. У «НЛО» для серии «Поэзия русской диаспоры» — вся бумага такая. И, быть может, это неспроста. Летцев пишет широкими мазками импрессионистов. И его словам, из которых каждое существительное — одушевлено, нужна такая плотная бумага, чтобы не соскользнуть, не утечь, перетечь в иную форму существования, нежели языковую, а закрепиться и остаться. Чтобы словам, минуя лист, не стать действительностью:

        Это живое
        себя впереди кругом растет
        это живое
        себя впереди кругом течет
        живое живое
        себя впереди скользит

        И вот программа проверки орфографии на моем компьютере просит убрать повторяющееся слово. А оно у Летцева специально такое. Прием повтора — шаманский, животворящий, рождающий при всяком новом возникновении новую большую глубину, — определяющий в его поэтике. Летцев словно вслушивается в слова — даже в предлоги, — выслушивает их на предмет потаенных аналогий и чудес. Иногда кажется, что таким путем он ищет самого Бога. Ибо сказано в Евангелии от Иоанна...
        Радикализм летцевского авангарда не зовет ломать стулья в порыве экстатического восхищения мыслью автора, как это было в комедии Гоголя. Очень спокойные, журчащие крайности предлагает нам поэт. Радикал — не потому, что хочет что-то прекратить или остановить. Но потому, что хочет показать нам всю неповторимость и уникальность найденного края — будь то край древесного листка или край человеческого понимания природы. Стихи Летцева метафизичны. И в них — метафизика границы, перехода, изменения в другое пространство бытия. Нет лирического героя — есть такое всеобъемлющее чувствилище огромного зрачка, который зияет чуть ли не в самой душе поэта и разворачивается на все триста шестьдесят градусов обзора. Люди с их многовековым прогрессом все ушли куда-то, и остались одни молчаливые деревья, ручьи и бабочки, как в каком-нибудь фантастическом романе. Им и не нужны люди, чтобы знать о собственном существовании. Они научились удостоверивать друг друга сами.
        Дробная картина мира, возникающая в сборнике Летцева, похожа, наверно, на ту, что видел перед собой древний человек, не умея еще подобрать названий всему окружающему его многообразию. Поэзия эта требует пантомимы, чтобы понять ее и, поняв, нащупать знакомые предметы вновь. В их отделенности друг от друга, в их самоценности:

        Открывай большие глаза
        Открывай вставай
        Открывай слепые глаза
        Открывай иди
        Открывай немые глаза
        Открывай говори...
        Вот смотришь дивишься
        Дивишься видишь...

        «Становление» составилось еще в 1987 году. В 1997 году Летцеву за эту рукопись присудили литературную премию Андрея Белого. Во вступительном слове Сергея Завьялова к этой первой книге поэта слышатся пессимистические нотки: мол, кто знает, не последняя ли она? Я, конечно, не Летцев, чтобы ответить точно. Но сдается мне, что порванная сетка рабица на обложке кое-что символизирует. И уж явно не конец пути.






Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service