Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Страны и регионы
Города России
Страны мира

Досье

Публикации

к списку персоналий досье напечатать
  следующая публикация  .  Дмитрий Веденяпин  .  предыдущая публикация  
Интервью с Дмитрием Веденяпиным

02.04.2008
Русский Журнал, 25 сентября 2001 г.
Досье: Дмитрий Веденяпин
        Елена Калашникова: Как Вы думаете, почему существуют неудачные переводы? Переводчик берется не за «свое» произведение?
        Дмитрий Веденяпин: Меня гораздо больше удивляет существование удачных переводов, ведь перевод - почти безнадежное занятие. Чем лучше произведение, тем больше оно укоренено в родном языке, воздухе своей страны, ее истории... Словесное искусство все-таки очень национально. Удачный перевод - это чудо. Почему существуют неудачные переводы, как раз понятно, - не получается передать вот этот самый воздух.
        Затем не стоит забывать об октябрьской революции и о том, что случилось после - Горький основал «БВЛ» для поддержки писателей, чтобы они могли удержаться в пределах литературы. Прекрасно известно, что писателей, для которых перевод был счастливым творчеством, было очень немного. Одно дело Пушкин и Лермонтов, которые перевели несколько стихотворений... Даже Пастернак, прекрасный переводчик, многое переводил совсем не потому, что ему очень этого хотелось. У Мандельштама есть статья о переводе с говорящим названием «Потоки халтуры». Сравнительно немного людей, для которых перевод стал чем-то помимо заработка, а это не может не отразиться на результате.
        Если сравнить «хорошее» оригинальное стихотворение с «хорошим» переводным, почти всегда чувствуешь, что «градус» переводного текста ниже. Когда человек пишет стихотворение, даже если что-то не получается, оно связано с его прошлым и будущим. В переводе другая история: нужно одновременно «встретиться» и с автором, и с самим собой. Произведение должно стать событием в жизни переводчика, но так бывает очень редко. Думаю, именно таким событием был «Гамлет» для Пастернака или переводы из Петрарки для Мандельштама.
Когда ты пишешь свое, то ясно понимаешь, что должен уйти от клише, что клише - это плохо. А в переводе, поскольку хуже чувствуешь, что так, что не так, иногда, наоборот, цепляешься за общепринятые ходы. Скажем, переводя речь «простых чернокожих», вспоминаешь, как обычно в книжках или в кино говорят чернокожие. В переводе ты гораздо сильнее привязан к клише, а в результате остается осадок книжности и неоригинальности. В переводе язык часто отстает.
        А как переводить то, что написано давно? В какой степени осовременивать текст? Скорее всего, школа перевода - школа вкуса, и каждый здесь и сейчас решает, что делать.
        Е.К.: «Встреча» с писателем чаще происходит, когда переводчик сам выбирает произведение, не по заказу?
        Д.В.: Хочется сказать «да, конечно», но иногда заказывают - и это твой автор. Бывает по-разному. Например, перевод рассказов И.-Башевиса Зингера мне заказали. Я, конечно, читал и любил Зингера и до того, но не уверен, что, не будь этого заказа, взялся бы его переводить. Кстати сказать, пока я переводил, то издательство развалилось. Зингер в моем переводе вышел через несколько лет, в совсем другом месте.
        Е.К.: Как Вы считаете, для каждого ли поколения надо делать новый перевод? Устарел ли перевод «Робинзона Круза» Дефо, Шекспира?..
        Д.В.: Например, новый перевод «Малыша и Карлсона», на мой взгляд, хуже работы Л.З.Лунгиной. Ее перевод живой, невероятно обаятельный. Хорошо переведен Н.Чуковским «Остров сокровищ» - это тоже живой текст, несмотря на то, что немного устарел и чуть-чуть книжный. Замечательны шекспировские переводы Пастернака, особенно «Гамлет». Как все, связанное с искусством, в переводе нельзя объяснить, почему текст живой или нет... Наверное, что-то и надо пере-переводить.
        Е.К.: Какие авторы и жанры «не Ваши»?
        Д.В.: Замечательный переводчик А.А.Штейнберг сравнивал профессию переводчика с исполнительской - интересно исполнять и то, что на тебя не похоже. Я небольшой поклонник триллеров, особенно в литературе, но переводчику, даже если сам он тяготеет к лирике, может быть интересен и такой «жесткий» язык.
        На мой взгляд, по-русски верлибр не работает - надо прилагать невероятные усилия, чтобы притвориться, что это стихи. Даже читающие верлибры на других языках вынуждены делать особые усилия. Но иногда мне интересно переводить верлибр именно потому, что по-русски я так не пишу.
        Е.К.: Бывало ли такое, что Вы брались за работу, но по каким-то причинам ее бросали?
        Д.В.: Как-то журнал «Иностранная литература» предложил мне перевести английские стихи Набокова. Я очень ценю Набокова и с воодушевлением начал работу, но потом понял: эти стихи не надо переводить. В предисловии к комментарию «Евгения Онегина», написанном онегинской строфой, есть игра. Снова перевернуть эти стихи в русские, которые по отношению к Пушкину все равно будут звучать пародийно, - по-моему, не работающий ход, между тем как по-английски это написано виртуозно.
        Е.К.: Как Вы считаете, к Вашему переводческому творчеству можно применить критерий «точный/неточный перевод?» Например, П.М.Грушко считает себя одним из самых точных переводчиков, а М.Л.Рудницкого возмущает эта формулировка.
        Д.В.: В одном старом стихотворении сказано - переводчику дана мысль, иногда музыка, но никогда слова. Переводчик отвечает за образы, отчасти за музыку и некоторый особый смысл, который больше, чем смысл просто поставленных рядом слов.
        Однажды я слышал выступление П.М.Грушко на эту тему, в котором он довольно убедительно критиковал известную формулу: «главное, чтобы было хорошо по-русски». В конце концов, переводимое произведение написано не по-русски (иначе зачем бы его переводить?) и это должно чувствоваться, в самом языке должно быть что-то, что показывает, что это перевод. В этом тонкость и мастерство переводчика. Им блестяще владеет В.П.Голышев - мы видим, что это перевод и в то же время обаятельное, по-русски написанное произведение.
        Е.К.: Часто Вы подпадаете под обаяние перевода?
        Д.В.: Мне очень нравятся работы Голышева, перевод Кафки Райт-Ковалевой, замечательный Бруно Шульц Эппеля, поэтические переводы А.Прокопьева, переводы Г.Дашевского и многое другое.
Из прочитанного совсем недавно показались очень удачными перевод М.Рудницкого «Земли обетованной» Ремарка, великолепна работа А.Афиногеновой – «Исповедальные беседы» Бергмана...
        Е.К.: Чем, по-вашему, перевод поэзии отличается от перевода прозы? Возможен ли перевод поэзии?
        Д.В.: У Борхеса есть замечательное bon mot: «Джентльмен поддерживает только безнадежное дело». Конечно, перевод поэзии - безнадежное дело, но именно поэтому он и возможен, как и сама поэзия . Стихотворение в каком-то смысле невозможно написать, еще невозможнее его перевести, но иногда это происходит.
        Е.К.: Как Вы считаете: переводить поэзию должны поэты - или это необязательно?
        Д.В.: Конечно, интереснее и лучше, когда переводит поэт, а не просто «переводчик поэзии». Подозреваю, впрочем, что людей, относящихся к последней категории, особенно в России, совсем немного. Мне не очень понятно, как можно переводить поэзию и при этом не писать своих стихов. Их можно не публиковать, но это, что называется, другая история. Разумеется, есть опасность, что поэт, переводя, будет навязывать тексту слишком много своего. Но здесь ничего не поделаешь.
        Е.К.: Что теряется при переводе с английского на русский?
        Д.В.: Очень трудно сохранить особый английский юмор. Юмор точной лаконичной английской фразы, некоторой недоговоренности. Кажется, русский язык может передать практически все, но при переводе уходит прекрасная суховатость английского. Русский намного влажнее.
        Е.К.: Как Вы считаете, все ли произведения надо переводить?..
        Д.В.: Трудно сказать. Но если кому-то хочется перевести то или иное произведение, честь ему и хвала.
        Е.К.: Вы когда-нибудь ходили на переводческие семинары?
        Д.В.: Ходил на переводческо-поэтический семинар А.А.Штейнберга, переводческо-поэтический семинар В.Б.Микушевича (после смерти Штейнберга Микушевич возглавил его семинар), семинар Э.Г.Ананиашвили. Пару раз был на семинарах В.В.Левика, куда меня позвал Роман Дубровкин. На эти семинары ходили широко известные сейчас переводчики и поэты, такие как, например, Г.Кружков, Е.Витковский, М.Бородицкая и др. Впоследствии у Витковского был свой собственный семинар.
        Примерно через 10 лет после того, как я начал переводить стихи, мне захотелось попробовать переводить прозу. И.М.Бернштейн позвала меня на прозаический семинар. Туда ходили заслуженные люди, многим было под 60, а то и за 60, я был самый «маленький». Инна Максимовна - сторонник максимально точного перевода, а в переводах М.Загота - кто-то в свое время его так учил - все перемешано, причем замечательно талантливо. Меня он убедил: я чувствовал, что это тот самый текст.
        На этом семинаре я надеялся услышать подсказки, как надо переводить. Именно там я понял, что каждый переводчик решает все сам, здесь и сейчас. А победителей не судят - если получилось, то получилось. Там еще раз я убедился насколько скучны попытки «буквалистского» перевода, они подсушивают текст, лишают его обаяния. Ясно, что ты должен соблюдать приличия и оставаться в границах произведения. Но еще ты должен зажечься текстом и тем, что за текстом, - только тогда что-то может получиться. Автор всегда проделывает некое путешествие: куда-то поднимается и опускается в какую-то новую точку, ты должен проделать то же самое - словесное творчество, как ни парадоксально это может прозвучать, это не только, а, может быть, и не столько язык.
        Е.К.: Что Вам легче, адекватнее, переводить: прозу или поэзию? Или Вы везде находите для себя, что-нибудь интересное?
        Д.В.: Думаю, везде.
        Е.К.: Как Вам кажется, не зная, кто перевел, по манере можно определить пол переводчика или саму персону?
        Д.В.: Переводчик не может не повторяться, по его работам разбросаны свойственные ему обороты, словечки - родимые пятна. Например, переводы Пастернака можно узнать почти всегда. Мне кажется, это скорее хорошо. Ведь на книге написано «Фолкнер» в переводе В.П.Голышева - автор по-русски не писал. Наверное, если Фолкнер заговорит женским голосом, мне это меньше понравится.
        Но, разумеется, женщины могут переводить мужчин и наоборот. Просто, когда женщина переводит «мужскую» прозу или поэзию, она должна говорить, как мужчина, что возможно - всякий художник немножко андрогин.
        Е.К.: Когда Вы переводите, в спорных местах с кем-то советуетесь?
        Д.В.: Когда я читаю готовый текст, а мне говорят: «А вот этот абзац не очень» и это совпадает с моими ощущениями, если могу, исправляю. Но нет такого человека, чье мнение для меня непререкаемо.
        Е.К.: Вы часто сталкиваетесь с трудностями перевода названий?
        Д.В.: Часто. Например, название романа «Часы» («The Hours»), напечатанного в «Иностранной литературе» и только что вышедшего отдельной книгой, не самое удачное название, но что здесь придумаешь? Название романа «A Home at the End of the World» я перевел как «Дом на краю света» - понятно, что-то теряется.
        Перевод названий - проблема, но название, претендующее на «интересность», для меня хуже нейтрального. Пусть лучше будут «Часы», чем что-то про бег времени.
        Е.К.: Вы возвращаетесь к своим старым переводам, редактируете их?
        Д.В.: Недавно выпустили расширенную книгу И.-Башевиса Зингера в моих переводах, я их отредактировал и кое-что доперевел.
        Конечно, в своей книжке я что-то исправляю, в том же «Доме на краю света» М.Каннингема, но этого, к сожалению, никто не видит.
        Е.К.: Много времени проходит между переводом одного произведения и другого?
        Д.В.: Я не заядлый переводчик. Знаю, некоторые переводят много и постоянно, например, Микушевич, Апт.
Я лишь иногда чувствую в себе желание и силы переводить - тогда берусь за работу.
Перевод - довольно приятное занятие, особенно, когда переводишь то, что тебе хочется, а в последнее время я перевожу только такое.
        Е.К.: Какие работы Вы считаете своими переводческими удачами?
        Д.В.: Некоторые стихотворные переводы.
        Нравится моя почти первая работа, до нее были те, которые мне категорически не нравятся: в начале 80-х Вальдемар Вебер попросил меня перевести стихи западногерманского поэта Карла Кролова, первый раз готовили книгу поэзии ФРГ.
        По-моему, неплохи переводы из Поля Пальжана, «Дом на краю света» и «Часы» Каннингема, некоторые рассказы Зингера.
Перевод отличается от оригинального произведения тем, что над ним можно работать бесконечно. Видимо, незавершенность изначально присуща этому жанру.
        Ужас охватывает, когда в конце рассказа или целой книги чувствуешь, что только сейчас понял, как надо было переводить. А переводить заново нет сил. С одной стороны, ты немного влюбляешься в свой текст, с другой, особенно, если ты долго его мучил, он становится тебе отвратителен.         Но проходит некоторое время, ты смотришь более спокойными глазами и иногда даже остаешься доволен.
        Е.К.: Кто Ваши любимые писатели и поэты?
        Д.В.: Анненский, Мандельштам, Ходасевич, Кафка, Платонов, Бруно Шульц, Поплавский. Поплавский - отдельная история; сейчас все меняется, в частности, само ощущение литературы, что можно и чего нельзя. Возникает ощущение нужности «экологически чистой литературы», особенно это относится к стихам. Литература, созданная вышеназванными писателями, создана без применения искусственных материалов, а только ветром, потом, голосом...
Сейчас неинтересно писать книги «книгами» и компьютерными ходами, по крайней мере мне совсем не интересно. Перечисленные мной писатели, может быть, даже в каком-то отношении слабоваты как писатели, хотя, по-моему, они гениальны. В этом смысле некоторая незавершенность их книг, кстати сказать, в чем-то похожа на перевод. Замечательны слова протестантского теолога Бонхоффера о том, что жизнь - фрагменты и что нелепы наши претензии на целостность. Это мне очень близко, здесь речь идет не о нарочитой клиповости, а о фрагментарности в попытке целостности, которая все равно остается фрагментарностью, - целостностью она может оказаться только посмертно. Наша попытка построить здесь целостность, системность - обречена.
        Мне нравится литература с простором, не риторичная, а растерянная. Поэтому мне нравится Каннингем, Зингер. Это растерянные люди, не знающие, как писать, не умеющие этого делать, не умеющие жить, но что-то чувствующие в жизни. В момент работы над текстом с автором должно что-то случиться - от начала произведения к его концу он проделывает путешествие. Если он остается прежним, значит ничего не вышло. Ты не знаешь, что будет там, куда отправляешься. Здесь есть противоречие - в отличие от собственного произведения, переводя, ты вроде бы знаешь, чем кончится на некотором уровне, но на самом деле ничего не знаешь. Переводчик - самый внимательный читатель, это, безусловно, так.         Когда работа подходит к концу, ты сознаешь, что многого не увидел и не почувствовал, и только теперь что-то понял.


  следующая публикация  .  Дмитрий Веденяпин  .  предыдущая публикация  

Герои публикации:

Персоналии:

Последние поступления

06.12.2022
Михаил Перепёлкин
28.03.2022
Предисловие
Дмитрий Кузьмин
13.01.2022
Беседа с Владимиром Орловым
22.08.2021
Презентация новых книг Дмитрия Кузьмина и Валерия Леденёва
Владимир Коркунов
25.05.2021
О современной русскоязычной поэзии Казахстана
Павел Банников
01.06.2020
Предисловие к книге Георгия Генниса
Лев Оборин
29.05.2020
Беседа с Андреем Гришаевым
26.05.2020
Марина Кулакова
02.06.2019
Дмитрий Гаричев. После всех собак. — М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2018).
Денис Ларионов

Архив публикаций

 
  Расширенная форма показа
  Только заголовки

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service