В 80-х Ольга Исаева была украшением богемной московской тусовки, последние же 16 лет украшает тусовку русского Нью-Йорка. Имя ее абсолютно неизвестно российскому читателю, поэтому издатели правильно поступили, поместив на обложке отзывы таких гиппопотамов сегодняшней литературы русского зарубежья, как Бахыт Кенжеев, Владимир Гандельсман и Лев Лосев. Все они дружно хвалят Исаеву. И не кривят душой: рассказы ее про скудное советское детство 60—70-х — жизнь в подмосковных расхристанных бараках, концентрационных пионерлагерях, казарменной школе — проглатываются за один присест, а по прочтении появляется желание найти и другие тексты этого автора. При этом никакого «бабьего воя», чернухи, гормонального физиологизма, с одной стороны, никаких сладких соплей — с другой. Несомненные достоинства «барачной прозы» Исаевой — наблюдательность, цепкий взгляд и удивительная память, как зрительная, так и вербальная: на детали, словечки, обороты. Голоса многочисленных героев ее рассказов — живые и узнаваемые. Вот, например, всем бараком квасят капусту, а потом, понятное дело, отдыхают с чувством выполненного долга: «Контуженный баянист дядя Витя задушевно наяривал, сидя на табурете в обнимку со своим пожилым баяном, поводя всеми своими ногами, быстрыми руками... Потом честь по чести дрались, и тот же дядя Витя, тыча свои корявые мозолистые руки прямо в лицо Согрешилину, кричал, заикаясь и со слезой, что он «етими вввот ппальцами ддо Берлина дошел»... потом, умаявшись, разошлись и захрапели...» Это крепкая реалистическая проза в лучших традициях Фазиля Искандера. Половина рассказов написана от первого лица, лица маленькой Лели Исаевой, героиня остальных — русская девочка Антошка, сестра-близнец первой. Придумывать Исаева не любит и не хочет, все сюжеты и персонажи — из ее собственной жизни. Может сложиться впечатление, что кроме детских воспоминаний за душой у Исаевой ничего нет и, исчерпав эту тему, она замолчит. Но, заинтересовавшись новым именем, я нашла пару «взрослых» рассказов Исаевой — о нью-йоркской жизни: все фирменные черты ее прозы — при ней. Похоже, у писательницы есть все предпосылки, чтобы обрести успех у российского читателя, учитывая стойкий интерес к женской прозе. Увы, тираж — скромнейший (всего 1000 экземпляров), так что остается надеяться на будущих расторопных издателей...
|