|
Аркадий Штыпель. В гостях у Евклида. Стихотворения. М.: Журнал поэзии «Арион», 2002. – «Голоса» (Книжная серия журнала поэзии «Арион»). - 96 с.
Аркадий Штыпель пока не настолько знаменит, чтобы не имело смысла говорить о его биографии. Тем более что биография его - это типичная трагедия и победа человека, который хотел быть не кем-то, а самим собой - и самим собой стал.
Вот что сообщает о Штыпеле сайт «Вавилон»:
Поэт. Родился в 1944 году в г.Каттакургане Самаркандской области. Детство и юность провел в Днепропетровске. Учился на физическом факультете Днепропетровского университета. Писал стихи на русском и украинском языках. В 1965 году был исключен из университета за литературную деятельность по обвинению в формализме, очернительстве, сионизме и украинском национализме. После службы в армии закончил учебу заочно и получил диплом физика-теоретика. В Москве с 1968 года. Работал инженером-акустиком, радиологом, учителем математики, монтажником-наладчиком, фотографом, сторожем. В начале 90-х годов с бригадой челноков «ходил» в Китай. Первая публикация в Москве - в 1989 году в антологии поэтического андерграунда «Граждане ночи».
Штыпелю - 58 лет. У него вышла первая книга. Да и журнальных публикаций было до сих пор немного. Но книга все-таки вышла, и ее явление отбрасывает обратный свет на судьбу человека и поэта, и судьба эта кажется прямым и трудным путем строго вверх. Не о всякой книге можно сказать такие слова. О книге Штыпеля «В гостях у Евклида» можно. И до всяких слов о конкретных стихах можно сказать: стоило жить и работать. Стихи окупают и отмывают все, во всяком случае, в глазах читателей. А поэт сам про себя знает, чего себе прощать нельзя. Стоило - терпеть абсурдные обвинения - абсурдные именно в терминологическом смысле - противоречащие друг другу, работать сторожем и радиологом, «ходить» в Китай. Стоило, чтобы все это, в конце концов, досталось стихам.
Прежде всего, стихи Штыпеля ясны. Это не значит, что они элементарны, скорее напротив. Но ощущение ясности стиха – это, как мне кажется, главное, что остается после чтения книги.
Ясность - вещь довольно загадочная, вообще-то. Она в первую очередь связывается со строгой мыслью и визуальной геометрией природы. Например, с Евклидом, с прямым классическим пространством, с отчетливостью и однозначностью ощущений.
Поэт ничего не хочет затушевать, затемнить - совсем наоборот, он проясняет и выправляет неизбежные вывихи восприятия. Природа - проста в своих основах, а человек, отгораживаясь от нее множеством собственных заранее придуманных схем, ее не видит - и потому полагает и сложной, и запутанной.
Штыпель - простодушен, но зорок. А эти качества друг другу вообще-то противоречат. Простодушный примет на веру то, что зоркий видит насквозь. Значит, вывод один: Штыпель видит не так, как мы, и принимает на веру только то, что видит сам.
Из стихотворения «Пространство сплошь»:
пространство сплошь забито силами
не тяготенья, так утаиванья
что на воде писалось вилами
глядишь объявится вытаивая
Это мучительно хорошо. То, что писалось вилами по воде, поэт передает непрерывающимся, сплошным рядом созвучий. Строки входят в память с мягким, но беспрекословным нажимом. Длинные гипердактилические окончания - достают глубоко-глубоко: «утаиванья – вытаивая».
Из стихотворения «Извлечение звука»:
Здесь пианиста фантастическая кисть,
как бы оживший корень мандрагоры,
выпрастывается из-под манжеты
и ну бежать,
выбрасывая ножки,
утапливая клавиши.
Из стихотворения «Сельские похороны»:
В аргонавты уходят герои.
Берег ветра обрывист.
Кисть музыканта, уподобленная «ожившему корню мандрагоры», «обрывистый берег ветра» - это попытки остановить движенье, оформить ускользающее бытие. Это проекция движения на метафорическую плоскость, где третье измерение, скрытое первоначально, вдруг проявляется при чтении и заставляет видеть полнообъемно и подробно – так, как только и можно, если хочешь хоть что-нибудь в этом мире понять, если хочешь добраться до настоящей ясности и глубины.
|
