Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Страны и регионы
Города России
Страны мира

Досье

Публикации

к списку персоналий досье напечатать
Елена Гремина
Елена Гремина: Нейтральная полоса драматургии
Интервью с Еленой Греминой

09.01.2009
Интервью:
Алёна Карась
Досье: Елена Гремина
        Одной из последних инициатив фестиваля «Золотая маска» стал совместный проект фестиваля и Британского совета «Новая пьеса/ New Writing». В рамках этого проекта началось издание серии пьес современных российских и европейских авторов. Уже вышли четыре книжки: пьесы самых популярных британских драматургов последних лет Патрика Марбера и Марка Равенхилла, лауреата премии «Антибукер» Евгения Гришковца и обладателя спецприза той же премии Максима Курочкина. С одним из инициаторов этого проекта драматургом Еленой ГРЕМИНОЙ беседует наш корреспондент Алена КАРАСЬ.

        — За последние два-три года ситуация в драматургии — во всяком случае в деле ее продвижения на рынок, изменилась довольно резко. Этот процесс, очевидно, связан с усилиями Дебют центра, с проектами Британского совета и «Золотой маски», вашими собственными, наконец. Как вам видится это явление, так сказать, изнутри процесса?

        — Меня это не удивляет, поскольку в современной русской драматургии существуют сильные имена. И два, и три года назад, когда в России интерес к новой драме был минимален, на Западе, больше всего в Германии, все драматурги, не идущие здесь, активно печатались и даже ставились. Богатство, разнообразие и полноценность российской пьесы для меня очевидны уже давно. И ее игнорирование в России — это, скорее, внутритеатральные проблемы. Ведь все наши самые знаменитые режиссеры начинали когда-то работать с современной пьесой (Кама Гинкас с «Вагончиком», Анатолий Васильев со «Взрослой дочерью молодого человека» и «Серсо»). А теперь театру режиссерского «эго» не нужен современный автор, с которым может осуществляться полноценный диалог.
        — Но ведь с классическим текстом диалог не менее интенсивен.
        — Новая история, которую рассказывает новый автор, нуждается в том, чтобы быть рассказанной от начала до конца, чтобы ее сюжет воплотился полностью. Если же это превращается в набор фокусов, которыми оперирует режиссер, то исчезает смысл. И если это никому еще неизвестная история, то исчезновение смысла сказывается на ней роковым образом.
        — Коллективные усилия последних лет привели к изменению ситуации с новой драмой. Но и сама новая драма, на мой взгляд, несколько изменилась. Кроме кружевных, фантазийных, принципиально далеких от всякой социальности женских пьес последнего времени, появились мальчишеские, остро социально ориентированные пьесы.
        — Я нахожусь внутри ситуации, и поэтому мне трудно говорить. Ведь Ольга Мухина, на мой взгляд, — это тоже отражение современной жизни. Драма — это все равно то, чего нет на самом деле. И если текст шифруется под реалистическую драму, то он точно так же может шифроваться совершенно иначе. Театр ведь отреагировал на «Таню-Таню». Эта пьеса отражает «веяние времени», как называл это Аполлон Григорьев.
        — Был ли какой-то перелом в деле продвижения новой драмы? И можно ли считать проект «New Writing» с серией его семинаров, с публикацией новых русских и зарубежных пьес таким переломом?
        — В последние годы драматургия заняла то место, которое раньше было у театрального авангарда, у чего-то подпольного, где идет какая-то бурная жизнь, которой однажды позволяют прорваться, и выясняется, сколько всего есть. В любой культурной ситуации должно быть какое-то гонимое явление. У нас это драматург. Благодаря семинару «Золотой маски» и Британского совета работа вышла на новый уровень. И вот уже звонят люди из Нижневартовска и Ярославля и просят прислать наши книжечки, пьесы Равенхилла, Марбера, Курочкина и Гришковца.
        — Как вы формулируете принципы отбора пьес в серию?
        — Ну это вообще чистая случайность. После первого семинара, когда приезжал завлит театра Роял Корт Грэм Уайнбрау и показал нам книжечки с пьесами, которые продаются в фойе перед спектаклем, мы, драматурги — участники семинара, поняли, что именно этого всю жизнь и хотели.
        — Чтобы к спектаклю, в котором осталось 0,5 процента авторского текста, приложить оправдательный документ?
        — Иногда бывает нелишним документ о защите. С помощью Александры Дагдейл мы сочинили этот проект, а Европейская комиссия дала нам грант на издание книг. Мотивация была такова: познакомить людей с лучшими европейскими пьесами. В Россию попадает мало хороших пьес. Посмотрите на московскую афишу, у вас может сложиться впечатление, что на Западе пишут только незамысловатые комедии «тупой, еще тупее». И вдруг вы выезжаете в Стокгольм или в Германию, встречаете Марка Равенхилла, или Оливера Буковски, или замечательного венгерского драматурга Акоша Немеца. И видите, что молодые люди заняты поисками, которые интересны и важны.
        — Можно ли сказать, что сегодня существует некий набор тем, характерных для нового поколения драматургов на Западе и у нас?
        — Европейские пьесы, конечно, отличаются от наших. Если это веселые, смешные ситуации, то это, очевидно, «буржуазная» пьеса. Если же это серьезный, яркий текст, то в нем обязательно внутренности сгнили, родители умерли, возлюбленная повесилась. Но что делать, если таков, видимо, социальный заказ.
        — Очевидно, что ваша серия уже вызывает у многих отторжение именно в силу жестокости письма авторов. Слава Богу, вы еще Сару Кейн не напечатали — на мой взгляд, она написала один из самых сильных, жестоких и одновременно религиозных текстов последнего времени.
        — Но у нас уже в планах выдающийся австрийский автор — Шваб, «Уничтожение человечества». Мне наши друзья из театров Шаубюне и Роял Корт (а у нас очень серьезное международное сотрудничество) рекомендуют пьесу «Лицо в огне» Мариуса фон Мейнбурга. По описанию это все то же: очень мрачно и очень талантливо.
        — Что еще вы намерены публиковать?
        — Мы тесно сотрудничаем с культурными центрами: Британским советом,
        Гете-институтом, Французским центром. После Шваба — это его последняя пьеса, которая пойдет у нас в переводе Аллы Рыбиковой, — мы хотим опубликовать французскую пьесу Ясмины Реза «Арт». Если бы эту пьесу написал неизвестный русский автор, он бы наслушался, что в ней нет действия, одни разговоры. Мировая раскрутка этого текста — как раз случай отличного менеджмента новой пьесы. Дальше у нас планируется публикация пьесы Мередит Оакс «Ее мать и Барток». Это история любви, пьеса на двоих, и она резко отличается от «черных» английских пьес.
        Но я очень горжусь тем, что пьеса украинского драматурга Максима Курочкина «Стальова воля», которая получила «Антибукера» в прошлом году и нигде не была опубликована, вышла в нашей серии. Нам первым удалось напечатать и лауреата последнего «Антибукера» Евгения Гришковца.
        — Каков вообще ваш главный источник знакомства с новыми пьесами?
        — Уже долгие годы это семинар в Любимовке. Там были открыты Олег Богаев, Ольга Мухина, Иван Савельев и многие другие. Единственное ограничение, которое существует — по моей инициативе, — не печатать пьесы драматурга Елены Греминой.
        — Может ли проект «Новая пьеса» изменить ситуацию в театре, и как скоро?
        — Ничего никогда не нужно менять. Просто новые пьесы очень нуждаются в новом пространстве. Весьма успешно прошла презентация проекта «Москва — открытый город» в клубе «Граммофон». Может быть, поиск других пространств очень важен.
        — А «Русский дом», в котором так успешно обосновался драматург Алексей Казанцев с Центром драматургии, помогает ли вам в ваших начинаниях как заинтересованное лицо?
        — К сожалению, Казанцев вынужден был оттуда уйти со всем репертуаром. «Шопинг&Fucking» будет идти в Театре Моссовета, на сцене «Под крышей». Конечно, сейчас катастрофически не хватает свободной площадки, а количество проектов огромно. «Вербатим», например, еще один проект Британского совета и «Золотой маски». Это завезенная к нам техника документального письма — пьес, созданных на основе интервью. Это очень интересная вещь. У Михаила Бартенева с актрисой Ингой Оболдиной — проект истории детдомовской девочки. Елена Исаева делает проект про кавказскую войну.
        — Кто, кроме «Маски», заинтересован в поддержке этих проектов?
        — Смешно сказать — почти никто. За некоторым мизерным исключением театры вовсе не интересуются продюсированием новых пьес. Недавно мы встречались с руководителями английского театра Роял Корт и немецкого Шаубюне, с которыми у нас намечается активное сотрудничество. И я думала, почему проблема современной пьесы является зоной их жизненно-важных приоритетов, с российской же стороны в переговорах участвует не какой-нибудь руководитель театра, а драматург, глубоко частное лицо?


Елена Гремина

Герои публикации:

Персоналии:

Последние поступления

06.12.2022
Михаил Перепёлкин
28.03.2022
Предисловие
Дмитрий Кузьмин
13.01.2022
Беседа с Владимиром Орловым
22.08.2021
Презентация новых книг Дмитрия Кузьмина и Валерия Леденёва
Владимир Коркунов
25.05.2021
О современной русскоязычной поэзии Казахстана
Павел Банников
01.06.2020
Предисловие к книге Георгия Генниса
Лев Оборин
29.05.2020
Беседа с Андреем Гришаевым
26.05.2020
Марина Кулакова
02.06.2019
Дмитрий Гаричев. После всех собак. — М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2018).
Денис Ларионов

Архив публикаций

 
  Расширенная форма показа
  Только заголовки

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service