Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Страны и регионы
Города России
Страны мира

Досье

Публикации

к списку персоналий досье напечатать
Борис Марковский
«Достаточно того, что ты светилась...»
Борис Марковский. Пока дышу — надеюсь…

10.09.2008
Владимир Цивунин
Знамя
2003, №10
Досье: Борис Марковский
        Борис Марковский. Пока дышу — надеюсь... Стихотворения, поэма, переводы. — СПб.: Алетейя, 2002. — 224 с.
        Есть поэты, призванные временем, то есть течением жизни — своей или чаще социума, а есть поэты, призванные... поэзией. Для которых сама любовь ко всему созданному творческим постижением жизни — важнее их собственных стихов. И если первых условно можно отнести к «профессионалам», то вторых, причем не боясь их обидеть, вполне можно назвать любителями.
        Грань между «профессионалами» и «любителями» здесь весьма относительна и говорит не о качестве стихов (ни уверенность в собственной значимости, ни любовь к поэзии качества еще не гарантируют), а, скорее, о разном подходе к творчеству. Так, если первые стремятся сказать в поэзии свое слово, то вторые — и свое, никого при этом не потеснив. Разница довольно ощутимая.

        Искусства разветвленный ствол.
        Невидимых корней могучее родство.
        Я — крайний лист на самой крайней ветке,
        И кровь моя принадлежит листве.
        Со мной в родстве бесчисленные предки,
        И те, кто будет жить, — со мной в родстве.
        И смерть моя — умрет одно лишь имя
        Мое — и жизнь принадлежат не мне,
        Но тем, другим, — да будет свет над ними! —
        Сгорающим в божественном огне.

        Появилось бы это стихотворение Бориса Марковского, не существуй до него таких стихов, как «Я ветвь меньшая от ствола России...», «Вы, жившие на свете до меня...», «...А стол один и прадеду, и внуку...» — Арсения Тарковского? Возможно, что и нет. Точнее, его место могло бы занять нечто близкое по глубинному содержанию, но сказанное совсем иными словами, образами, размерами.
        В книге Марковского немало эпиграфов. А эпиграф, обозначая как минимум круг чтения автора, косвенно указывает и на его вкусы как на границы некоей возможной «школы». Однако в нашем случае впечатление «школы» не складывается. Встречая эпиграфы из Тарковского и Георгия Иванова, вспоминаешь, что в поэтике обоих этих авторов, при всем их различии, есть одно несомненное сходство: ни тот, ни другой никогда не допускали в своих стихах неточной рифмы. В обсуждаемой здесь книге рифмовка то строгая, то куда более вольная (да и сбои метрического строя не всегда выглядят оправданными)...
        Есть, конечно, в ней отсылки и к другим авторам (Пастернак, Мандельштам), у которых слух на рифму и на метрику был совсем иной. Однако мне кажется, что у тех — и «музыка» была другая. «Звуков» в ней было больше. Поэтика же Марковского относится все-таки к куда более сдержанным и к образной пестроте не стремится. Не то чтобы автор старается успеть сказать многое и о многом — наоборот, он, кажется, не всегда и право себе дает на многоговорение. При таком подходе можно бы требовать и большей отточенности в форме. В такой поэтике нет места строчкам «гениальным», заведомо выдающимся (поскольку здесь ничего не должно выпирать), зато и строчки неровные, которые оправдываются соседством с «заведомо гениальными», точнее, «всепонятными» (за примерами — к раннему Пастернаку, Мандельштаму, Бродскому), при такой поэтике — появляться бы не должны.
        Впрочем, может быть, я чересчур строг. Есть еще одно имя, о котором не раз напоминается в книге. Это живший в Грузии русский поэт Александр Цыбулевский. Именно с ним в первую очередь роднится, на мой взгляд, поэтический почерк Марковского. Хорошо ли это для нашего автора? Трудно сказать. Ведь Цыбулевский — поэт сам по себе очень интересный, а внимания к его стихам — немного. То ли отделки в них не хватает, то ли еще чего. Они не то что небезупречны, но я бы сказал — вызывающе небезупречны.
        Бог с ними, с допускающимися инверсиями рифмы, размера (тут больше вкусовые пристрастия, а не показатель поэтического уровня, согласен), но слишком многое в стихах Цыбулевского остается... неподкрепленным. Особенно для далекого от него читателя, далекого во многих смыслах: по темпераменту, по жизненному опыту, по колориту места проживания, даже по климату. Автору нужды нет в «лишних» подробностях, но нам-то — нужда иногда есть, иначе понимание может и не прийти.
        В такой же зоне риска оказываются и некоторые стихи Марковского. Формально эллипсис присутствует практически в каждом стихотворении у любого поэта (недаром стихи куда короче сказанного прозой). В поэзии достаточно штрихов, чтобы окружающие их «пустоты» заполнялись эффектом читательского зрения, когда предметы при удаленном рассматривании спокойно и классически просто дорисовываются в единую картину. Что поразительно удавалось тому же Георгию Иванову. В стихах Марковского такой эффект достигается не всегда. Да — при дружеском взгляде «своего», уже знакомого с автором человека. И нет — при взгляде со стороны.

        Что за постыдная морока —
        Торчать весь день в пыли гардин?
        Отсюда путь один — в Марокко
        Или в растлительный Берлин.
        Гора невымытой посуды,
        На дне бокала — кубик льда...
        Не умереть бы от простуды
        Или — от боли и стыда.

        Точно ли здесь сказано ровно то, что надо, и именно столько, сколько надо?..
        Есть много определений поэтического творчества. Хочу добавить еще одно (если, конечно, оно уже не было кем-то сказано прежде). Часто поэт напоминает мне человека, пытающегося передать кому-то свой только что увиденный, — такой впечатляющий! — сон. Вот он говорит, рассказывает, жестикулирует... И вдруг в какой-то момент, заметив ушедший взгляд собеседника, растерянно смолкает. Ведь слова передают только череду картинок, может быть, сюжетную динамику, но сути пережитого в этом чудном (или, наоборот, тревожном) сновидении они донести в принципе не могут. То, что так волновало тебя (и с чего бы?), другого оставляет почти равнодушным.
        Тем и сложна задача поэта, что имеет дело с такой же почти зыбкостью. Ведь читатель, который не видел того, что видел ты, этими «снами» может и не впечатлиться. Стихи Марковского спасаются тем, что сам автор все это отчаянно понимает.
       
        Как прежде б крикнуть: А-муз-ги!
        О Амузги! — в наплыв тумана.

        А. Цыбулевский

        Разве ты — настоящий писатель?
        Что молчишь, иль язык проглотил,
        Незадачливых слов бормотатель,
        Заклинатель змеиных чернил?
        Все дудишь в деревянную дудку...
        Брызги слов. Но не видно ни зги, —
        Разве можно доверить рассудку
        Этот крик сквозь туман: А-музги!

        Но благодаря такому перекликанию отчаявшихся от непосильности задачи голосов и надежд на понимание становится вдруг больше. Тем более, что, как признался тот же Цыбулевский, «Может быть, у снов еще граница / И с другой какой-то стороны?»
        Чем же, несмотря на некоторые стилистические барьеры, все-таки хороша для меня книга Марковского?
        А собственно, обратной стороной того, о чем я уже сказал. Тем, в первую очередь, что автор и не пытается обременить кого-то слишком уж адекватным его, автора, пониманием. Ведь это редкость, когда стихи и не требуют непременного сочувствия. Не требуют! Иногда даже не замечаешь, что они грустны — настолько в этой книге светло и не тесно. И опять парадокс: не тесно от вложенных в стихи смыслов и приемов (что снижает шансы на внимание со стороны критики), но зато, благодаря именно этому, — светло (что притягивает признательного читателя). Светло, легко и несуетно.

        Теперь я часто думаю: в тот вечер
        Не ты, но некий ангел
        в синих джинсах
        С растрепанными ветром волосами
        Явился мне. Не вспомнить, не узнать...
        Так сладко было трубку поднимать
        И пить твой голос...
        Может быть, еще
        Мы встретимся. Не знаю. Все бывает.

        Кажется странным, непривычным для поэзии, но есть ощущение, что стихотворения Марковского и не стремятся к накоплению энергии, готовой неким импульсом передаться затем читателю. Словно бы наоборот, они готовы разрядить, развеять ее: зачем лишняя энергетическая концентрация в этом и без того уже разрывающемся мире?
        А способность передавать читателю ощущение спокойствия, сколь бы оно ни было грустным, и доверия к жизнеустройству — дар по нынешним временам не настолько частый, чтоб не захотелось к нему приобщиться.

        Мне имени не вспомнить твоего,
        Я выдумал тебя, ты мне приснилась...
        Но если ты — лишь сон, то сделай милость,
        Приснись еще раз — только и всего.
        Мне от тебя не нужно ничего.
        Достаточно того, что волшебство
        В моей душе навеки утвердилось,
        Достаточно того, что ты светилась
        В двух-трех шагах от сердца моего.

        Есть в книге шутливая, о беззаботной молодости, поэма «Боричев Ток». Не пародия и не перифраз поэм Пушкина и Гете, а, скорее, веселое, легкое напоминание о них. Заканчивается она самоироничной, грустной (и при этом вовсе не тяжелой) ноткой:

        Хотелось музыки, любви,
        Поэзии и прочей дряни...
        А что осталось? Лед в крови
        Да горсточка воспоминаний.

        Да нет, осталось — куда больше. Остались еще светлые следы легких сновидений. Тех сновидений, которые, однажды посетив, неуклонно истончаясь в памяти с каждой минутой после пробуждения, уходят, может быть, навсегда, но оставляют тебя — на целый день — в приподнятом и радостном расположении духа. Может, потому, что, не сохранив всех образов и сюжетов, помогают удержаться в чистом виде самим переживаниям?
        А я-то думал, откуда это ощущение, что с появлением книги Бориса Марковского и у меня дома прибавилось легкости и света...


Борис Марковский

Герои публикации:

Персоналии:

Последние поступления

06.12.2022
Михаил Перепёлкин
28.03.2022
Предисловие
Дмитрий Кузьмин
13.01.2022
Беседа с Владимиром Орловым
22.08.2021
Презентация новых книг Дмитрия Кузьмина и Валерия Леденёва
Владимир Коркунов
25.05.2021
О современной русскоязычной поэзии Казахстана
Павел Банников
01.06.2020
Предисловие к книге Георгия Генниса
Лев Оборин
29.05.2020
Беседа с Андреем Гришаевым
26.05.2020
Марина Кулакова
02.06.2019
Дмитрий Гаричев. После всех собак. — М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2018).
Денис Ларионов

Архив публикаций

 
  Расширенная форма показа
  Только заголовки

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service