Досье

М.Эпштейн: Взял у русского языка взаймы? Верни с процентами. / далее

Новая книга философа? эссеиста? филолога? — а зачем определения? — по-прежнему полна интеллектуальных приключений, провоцирующих движение мысли в голове читающего. Пробел как пространство свободного полета, рождающая пустота. Философия наконец перестает искать обязательные рецепты на все случаи жизни. «Может быть» вместо прежнего «должно быть» и «да будет». / далее

Это эссе, написанное известным литературоведом, культурологом Михаилом Эпштейном, знакомо мне уже давно. Запомнился вечер в клубе «Образ и мысль»; далекое время — чуть не двадцать лет тому назад! — когда клуб этот буйно процветал, руководимый М. Эпштейном. В тот вечер Михаил Наумович прочитал фрагменты своего сочинения «Отцовство», а я развивала одну из своих любимых тем — «Толстой — Отец»... / далее

Если вернуться к Сорокину, то известна стилевая сверзадача его текстов: он работает с отвердевшими слоями языка, с готовыми стилевыми, психологическими, сюжетными моделями. Он их отрабатывает, и в этом смысле употребляет язык порнографии в том же смысле, в каком употребляет и марксистко-ленинский жаргон, или язык русского психологического романа. / далее

Пожалуй, в жанре эссе Михаилу Эпштейну равных нет. Собственно, он первый и задумался всерьез над этим дичком на российской литературной почве (хотя и до него были такие «стихийные» мастера жанра, как В. В. Розанов), дав ему теоретическое обоснование как выражению определенного метода мышления (эссеизм). / далее

В последней книге Эпштейна представлен культурологический пейзаж в большей степени теоретически отвлеченный, типа морфологических ландшафтов Джамбатисто Вико и Освальда Шпенглера, охарактеризовавшего когда-то русскую культуру как постоянно перетекающую в чужие формы «псевдоморфозу». / далее

Публикация в нынешнем году двух книжек на одну тему производит впечатление подведения итогов, необходимости перевести дыхание, оглянуться назад. Неужели торопливая журналистика Курицына и доморощенная историософия Эпштейна - единственный критический итог десятилетних разговоров о литературном постмодернизме в России? Может быть, настало время пригласить историка? / далее