|
|
|
Города России
Страны мира
|
|
|
|
|
 следующая публикация . Все публикации . предыдущая публикация  |
|
Сергей Уханов. Дерзкий язык
|
Петербургский (прежде – барнаульский) поэт Сергей Уханов находится несколько в тени той мерцающей традиции проклятых поэтов, которая особенную силу обрела именно на невских берегах. Стихи, изданные в курируемом Дмитрием Волчеком «Митином журнале», близки к поэзии самого Волчека, но близки не столько системой мотивов или даже интонационным строем, хотя эти сближения имеют смысл, – сколько на уровне некоего глубинного видения, словесно неоформляемой системы телесных реакций, преобразованных в неразрывный, слиянный, протеический сверхзнак, не поддающийся рационализации (он существует то ли до, то ли после рацио). В отличие от Волчека (или также вспоминаемого в связи с ухановскими текстами Николая Кононова) Уханов уходит от публичной демонстрации элитаризма к внутреннему, замкнутому бытию, делая свой опыт максимально не-риторичным, максимально недоступным пространству диалога: «снедь и надобность: / правдоподобие пробы / как она уместившись / в промысле не упраздняя / двойственность породнилась: / мать моя – в синем и голубом – / словно выпад и чья-то собственность».
Следует отметить, что перверсивно-эротическая образность, переполняющая лирику Уханова, не носит, по сути дела, провокативноэпатажного характера (хотя и может у ханжески, да и просто традиционалистски настроенной части публики ассоциироваться именно с такой моделью литературного поведения). Важнейшим свойством поэзии Уханова оказывается как раз герметичность, по определению противоположная эпатирующему жесту, нацеленная вовнутрь а не вовне: «перетекая в неизбежное добро / противиться, сопротивляться // обескураживающий неизбывный / гуманизм влеком и шаток – / обреченный свет его кровоточащий / ад – он словно утрамбованный / вдоль жизни суровый сгусток». Интересно, что Уханов обыкновенно не выступает с публичным чтением своих стихов).
Дарья Суховей в одной из своих заметок сравнивает тексты Уханова с поэзией Михаила Еремина (остающегося, наверное, эталоном герметизма в современной поэзии), и это сравнение вполне имеет смысл; однако ереминские восьмистишия представляют собой сверхзапутанную знаковую систему, принципиально поддающуюся расшифровке, в то время как внерациональность ухановского письма скорее взывает к эмпатии, нежели к декодированию: «у близнеца мало прыти / он какойто совсем пустой / он ныряет в котлован / с головой и грязцой / вымощено его блеклое тельце / на солнце его распнут / но он не проронит слезинки / он ослаб и иссяк как / пустая каретка как в / зубастой корзинке пустяк». Слова и синтагмы представляют собой осколки чувственного опыта, которые склеены вновь не то чтобы в произвольном порядке, но несколько иначе, нежели было до этого (т.е. в пространстве рацио). Но переставлять их в «правильном» порядке – кощунственно, потому что та внерациональная смесь, что получилась, единственно передает внесловесные основы телесного и душевного состояния.
|
|
|
 |
 |
Герои публикации:
Персоналии:
06.12.2022
Михаил Перепёлкин
28.03.2022
Предисловие
Дмитрий Кузьмин
13.01.2022
Беседа с Владимиром Орловым
22.08.2021
Презентация новых книг Дмитрия Кузьмина и Валерия Леденёва
Владимир Коркунов
25.05.2021
О современной русскоязычной поэзии Казахстана
Павел Банников
01.06.2020
Предисловие к книге Георгия Генниса
Лев Оборин
29.05.2020
Беседа с Андреем Гришаевым
26.05.2020
Марина Кулакова
28.12.2019
Дмитрий Кузьмин
02.06.2019
Дмитрий Гаричев. После всех собак. — М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2018).
Денис Ларионов
|
|
|
|
