Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Страны и регионы
Города России
Страны мира

Досье

Публикации

напечатать
  следующая публикация  .  Все публикации  .  предыдущая публикация  
Ледяные озёра чужих стихов
Интервью со Светланой Чураевой

17.09.2008
Интервью:
Игорь Савельев
Русский мир
2008, № 8
        В провинциальном городе, небогатом литературными традициями и далеком от столичных, как принято говорить, «площадок», человеку творческому состояться как писателю в общероссийском масштабе непросто. Светлане Чураевой это удалось
        «Самому написать — легко. А делать перевод — это всегда какие-то рамки. Нужно укладываться в определенный не тобой размер, в иное звучание, в готовую систему образов... То есть ты не просто бежишь с криками «Хорошо!», а с гирями на ногах. Как в сказке про скорохода. Или как Пушкин, который специально носил трость с тяжелым набалдашником, чтобы тренировать руку... Это-то и интересно! Интересно «залезть» в другого человека. Чтобы перевести чужую вещь, нужно выстраивать общую кровеносную систему с другим писателем, представителем другой культуры, понимаете? Чужая вещь становится моей и будто бы рождается заново. Это очень обогащает. Для меня перевод — это драйв».
        Со Светланой Чураевой мы сидим в тихом скверике в центре Уфы. Ее повести печатают в ведущих литературных журналах, она часто летает в Москву на церемонии вручения различных премий. Честно говоря, удивляешься многогранности таланта Светланы: и стихи она пишет, и прозу, и пьесы, в том числе для кукольного театра. При этом успевает и в местном литературном журнале работать, и главное — быть хорошей матерью троим детям. Похоже, и как литературный переводчик Светлана поднимается на всероссийский уровень: в двуязычной Башкирии работы на этой стезе у нее по-прежнему много, но вот уже и в Санкт-Петербурге планируется выход книги таджикского поэта Эмом-Али в ее переводе, его же стихи — и в алма-атинских изданиях, и в сентябрьском номере московского журнала «Чётки»... Кажется, в эти стихи Светлана почти влюблена:
        «Это очень интересная поэзия. Таджикский язык — это же фактически персидский, фарси. Представляете, какая там поэтическая традиция? Знаете, говорят: таджик рождается, и по этому поводу читают стихи, женится — звучат стихи, умирает, так и над гробом — стихи... Стихи проходят через всю жизнь, и неудивительно, что у таджиков такое трепетное отношение к поэзии. Чем дальше я соприкасаюсь с этим народом, вникаю в его культуру, тем интереснее...»
        Недавно Светлану пригласили на третий форум научной и творческой интеллигенции стран СНГ, который пройдет в сентябре в Душанбе.
        — Откуда такой интерес к другим культурам? Вы, наверное, росли в многоязычной среде?
        — Не совсем. Хотя я в раннем детстве и знала башкирский, фактически я на нем говорить начала, но потом его начисто забыла... А родилась и выросла я в новосибирском Академгородке. В Уфу переехала уже в старших классах, когда папа возглавил здесь научно-исследовательский институт биологии (Рустэм Нурович Чураев — известный ученый-генетик. — Прим. авт.). А Академгородок 70—80-х — это же пиршество интеллекта! Самые интересные люди там были собраны со всей страны. К нам постоянно приезжали композиторы, писатели, даже те, кто считался запрещенным. Иностранцы какие-то мелькали... Все они толпились и шумели у нас дома. В такой среде мне посчастливилось расти. К тому же у меня была хорошая школа, с английским уклоном, учителя ездили стажироваться в Англию. У них были нестандартные методики. Например, кружок литературного перевода, в который я попала. Замечательный был дух состязания, азарт, элемент игры. Это же интересная задача — сделать чужое произведение фактом русской литературы, русского языка...
        — Но ведь, наверное, не все школьники, посещавшие кружок, пришли в литературу? Как вам это удалось?
        — Случайно. По окончании школы я поехала поступать в МГУ. Остановилась у тети, которая работала в АПН. Ей надо было написать предисловие к книге башкирского поэта Амира Чаныша, выходящей в Москве, которое почему-то никак не получалось. И вот она была в отъезде, а я села (к экзаменам-то готовиться неохота) и в шутку написала предисловие. Думала, вот она приедет и посмеется. А она приехала и отнесла мое предисловие в издательство «Детская литература», где его напечатали слово в слово, без правок. Амир Чаныш был очень доволен, и уже в Уфе мне передали подстрочник его повестей и рассказов, чтобы я их переводила на русский. Так все это и началось.
        — Я слышал, что вы уже в 19 лет отправились на всесоюзный тогда еще семинар переводчиков в Прибалтику?
        — В этом нет ничего удивительного: молодых переводчиков всегда мало. Потому что в молодости все хотят писать сами, а вникать в творчество «чужого дяди» и работать в условиях такой «несвободы» мало кому интересно... Да, в Прибалтике было здорово: рядом работал Приставкин, Евтушенко так запросто попадался навстречу... Очень яркие остались впечатления, со многими хорошими переводчиками тогда познакомилась. А потом, лет в 25, решила: всё, хватит. Я не относилась к переводу серьезно, это была как затянувшаяся детская игра. И только в последние годы опять завертелось.
        — Появилась тяга к этому?
        — Появилась Лариса Абдуллина с огромными зелеными глазами. Это молодая башкирская поэтесса. Она очень хотела, чтобы я перевела ее стихи. А у меня была такая запарка! Присесть было некогда... Как всегда, я поступила нелогично: бросила все и взялась за переводы. И получила огромное удовольствие. Стихи Ларисы — они такие... Они как ледяные озера на Айгире (местность в Уральских горах. — Прим. авт.). Я ходила завороженная. Могла встретить знакомого, работающего, например, в банке, и вместо «здравствуй» сказать: по-башкирски эта строчка звучит так, как лучше передать ее по-русски? Мне все говорили: да, каким интересным делом ты занимаешься. Могла вместо опять же приветствия спросить на улице: есть ручка с бумагой? Надо срочно записать одну строку... Помню, одно стихотворение никак не давалось. Там надо было найти особое слово. И вот, когда я лежала в ванне, мне вдруг это слово пришло в голову. О, это было зрелище, как я такой русалкой, пугая мужа и заливая все водой, побежала к письменному столу!.. Этот скукожившийся от воды листок со стихотворением я до сих пор храню. Я тогда была абсолютно счастлива.
        — Это правда, что у вас хранятся письма от Булата Окуджавы?
        — Да. Мы познакомились в 1993 году. Это было как раз после расстрела Белого дома: Руцкой у власти, в стране бардак, некий вдохновенный тип с офицерским прошлым зафрахтовал восьмипалубный лайнер «Тарас Шевченко» и собрал на нем четыреста деятелей культуры — актеров, балерин, писателей, певцов... И отправили этот теплоход в Грецию, Турцию, Израиль, Египет. Это была авантюра чистой воды. Никто ничего не понимал: зачем мы здесь, для чего все это? Вероятно, нужна была и молодежь, и меня порекомендовал кто-то из прибалтийских знакомых. Я тогда училась на третьем курсе. Мне позвонили и сказали: делайте загранпаспорт. А в то время загранпаспортов ни у кого почти не было. Я положила трубку и стала горько плакать, обидно же: приглашают в такой круиз, а я не могу поехать, у меня ребенок грудной. Но родители скомандовали: бросай кормить и поезжай. Я и поехала. И, надо сказать, на фоне «мэтров» не потерялась. Красивая молодая женщина, «живым классикам» было интересно посидеть со мной в баре, к примеру. Мы приходили, допустим, в Афины. Встречались с мэром, выступали в лучших залах и на улицах. Я даже поучаствовала в научной конференции в Александрии. На спор, за бутылку шампанского. Просто обедали за одним столом с одним академиком, он говорит: надо писать доклад на такую-то тему. Я говорю: какая чепуха, я бы в два счета написала, а он: спорим, не напишешь?.. Во всем был элемент игры. С Окуджавой мы говорили о его стихах, и он потом писал письма, присылал стихи, написанные от руки. И Владимира Маканина я встретила именно там и потом еще раз — через десять лет — на форуме молодых писателей в Москве. Ему тогда понравилась моя повесть «Последний апостол», он передал ее в журнал «Октябрь» со своим предисловием.
        — Кстати, о «Последнем апостоле». Как вы можете объяснить такую интересную непохожесть двух ваших повестей, напечатанных в центральных изданиях? «Последний апостол» — это новое прочтение библейской истории, повествование об апостоле Павле, то есть вещь, написанная в христианской традиции, а «Ниже неба» даже попала в финал первого конкурса «Исламский прорыв» и написана именно в исламских традициях.
        — По-моему, вы эту «непохожесть» преувеличиваете. В обоих случаях это житийная литература, история жизненного пути человека... Апостол Павел когда-то мне приснился. Снилось, что я иду по песку и слушаю его голос. Проснулась с очень странным ощущением. А через месяц я попала на том теплоходе в Израиль и узнала этот песок, этот запах, ветер, понимаете? Потом я взялась за эту книгу, написала уже очень много, когда — бац! — компьютер сдох. Мне смогли восстановить только какую-то часть текста. Очень большое было огорчение. И как-то я сидела на скамейке с ребенком, рядом присела женщина, которая внезапно заговорила со мной: «Вот, иду из церкви, купила книги про апостола Павла, такой интересный был человек...» Я ее слушаю разинув рот. Фантастическая история... Я после этого снова взялась за этот сюжет. Это путь человека, который смог сначала полюбить себя, потом — полюбить ближнего, потом — все человечество. Это путь к любви. Повесть потом так и напечатали, как был файл восстановлен плюс мои дописки, — с лакунами, с пропусками, как в найденной летописи.
        А про башкирского художника начала ХХ века Касима Девлеткильдеева — героя повести «Ниже неба» — мне сначала хотели поручить статью в местном журнале. Я отказалась: ничего, мол, про него не знаю. Про него вообще мало что было тогда известно, картины лежали в запасниках... И тут он начал мне везде попадаться: в книгах, в статьях. Выяснились вдруг интересные линии пересечения его жизни с судьбой моей семьи. И стало все само как-то нанизываться на этот стержень: интересные вещи из башкирского фольклора, описания голода в 20-х годах... И я опять в работе, опять — «раб лампы». Это был, в моем представлении, очень печальный человек. Он на алтарь живописи положил всю жизнь, предал свою религию, потому что ислам запрещает рисовать людей. Не стал преуспевающим, все ушло в песок... Ни таблички на его доме не осталось, ничего. Это повесть о состоянии человека, которому дар дан, а реализовать его в полной мере — не дано. И потом, это же так интересно: вот Петербург начала ХХ века, ниспровергаются все основы, появляются «Черные квадраты», а он там сидит среди всего этого и просто учится рисовать — правильно рисовать! Я даже каким-то образом подхватила астму, когда писала, стала задыхаться, совсем как мой герой. Когда закончила повесть — прошло.
        — Над чем вы сейчас работаете?
        — Есть несколько замыслов, опять же «житийного» типа. Перевожу стихи. Например, сейчас мое внимание привлек сборник хадисов башкирского поэта Равиля Бикбая. Хадисы — интересный жанр, часть Корана, и представить себе дидактическую поэзию на русском языке — это так необычно... Вообще, очень интересно через переводы прикоснуться к истокам. Однажды мне довелось общаться с психотерапевтом, и мне рассказали о таком методе лечения: больным предлагают написать про своих предков, про всех, кого знаешь; про то, на кого чем ты похож... Это очень благотворно действует на психику, вливает в человека позитивную энергию. Так и со стихами, которые восходят к корням разных народов. Этим ремесло переводчика и прекрасно.


  следующая публикация  .  Все публикации  .  предыдущая публикация  

Герои публикации:

Персоналии:

Последние поступления

06.12.2022
Михаил Перепёлкин
28.03.2022
Предисловие
Дмитрий Кузьмин
13.01.2022
Беседа с Владимиром Орловым
22.08.2021
Презентация новых книг Дмитрия Кузьмина и Валерия Леденёва
Владимир Коркунов
25.05.2021
О современной русскоязычной поэзии Казахстана
Павел Банников
01.06.2020
Предисловие к книге Георгия Генниса
Лев Оборин
29.05.2020
Беседа с Андреем Гришаевым
26.05.2020
Марина Кулакова
02.06.2019
Дмитрий Гаричев. После всех собак. — М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2018).
Денис Ларионов

Архив публикаций

 
  Расширенная форма показа
  Только заголовки

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service